Язык креативного мышления и парадоксов

"Аномалия" №3 2009
Валентин Куликов (США) *
Дмитрий Гаврилов (НИО «Северный ветер», Россия) **

См. ранее публикации по этой теме: «Аномалия» (№1/2009) - «Урок скромности, который не повредит» и «Аномалия» (№2/2009) – «Его величество Парадокс».

Тема на форуме АЭН
Тема на форуме диала

В конце прошлого века был разработан уникальный язык-транслятор, совмещающий парадоксальную математику, музыку и «обычную человеческую» речь. Идея создания такого языка принадлежала вовсе не лирикам, а физикам. Еще на рубеже 1970-х – 1980-х годов по инициативе Валентина Куликова, одного из соавторов этого цикла статей, группа молодых ученых и студентов нескольких московских ВУЗов, не стыдившихся тогда звания институтов, и не смевших называться университетами, самоуверенно и методично штурмовала проблему разработки неракетных принципов движения в пространстве и достижения звезд. Среди энтузиастов “безумной” идеи был Сергей Ёлкин, также один из соавторов представленных здесь и ранее материалов.

В. Куликову удалось сформулировать основные принципы новой теории, открывающей путь к световым скоростям без кардинального недостатка реактивных методов, требовавших двойной и непомерной затраты энергии, сначала, на разгон, а затем, на торможение т.н. «звездолёта». Принципы квантовой механики позволяли брать энергию на разгон корабля у физического вакуума, как бы “взаймы”, с последующей “отдачей долга” при торможении.

Одновременно пришло трезвое осознание того, что, несмотря на строгую красоту математических оснований и простоту физических принципов теории (их автору идеи уже в 1983 году представилось возможным изложить вместе с формулами, на уровне доступном старшим школьникам, в фантастическом романе “Узник бессмертия”), конкретные расчеты технологии остаются недоступными.

Потребовалась разработка принципиально нового математического аппарата, языка теории – и именно разработкой такого языка-транслятора, призванного объединить сложнейшую математику с практикой нашего повседневного общения, должна была заняться группа нового созыва.

15 октября 1986 года на кафедре физики МГУ и крупнейших учебных институтах Москвы – МИФИ, МАИ, МФТИ, МХТИ на досках объявлениий были помещены тексты о наборе экспериментальных групп космистов. Через неделю на квартире у В.Куликова собралось 45 добровольцев, включая Д.Гаврилова. Язык создавался энтузиастами от занятия к занятию на глазах.

В литературно-художественной форме этот период описан В.Куликовым в другом его романе – «Пророки жёлтого карлика», размещённом на сайте писателя-фантаста Ю.А.Никитина в конце 1990-х (см. http://nikitin.wm.ru/almanath/HT... )

Основные принципы и правила новой “математики” (правила грамматики нового языка) были сформулированы на основе логики творчества, то есть логики парадокса, более известной в философии под именем диалектики Гегеля. Переформулированная В. Куликовым на базе математической теории симметрий, диалектическая логика легла в основу нового языка, получившего название “Диал”.
Идея была в том, чтобы, используя абстрактную теорию симметрий для описания и переосмысления прежде всего знакомых всем явлений (даже бытовых) и обыденных отношений вещей, сделать очевидными не столь понятные по сути предметы и объекты фундаментальных наук, научить исследователя проводить смелые аналогии и находить радикальные решения там, где, казалось, их не может быть вовсе.
С 1989 по 1992 год авторы уже преподавали диал в группах школьников, студентов и научных работников методами “первобытной” эмпатии (вживания в образы в языковой среде), проверяя жизненность главных принципов построения философского языка:

Произвольность, полная условность обозначений, подобная той, что имеется в математике;
Конструктивность. Построение высших синтаксических, знаковых и семантических форм из принятых в данном контексте за низшие;
Изоморфизм языка, т. е. точное соответствие высших знаковых построений и функциональных структур отображаеиой реальности;
Идентификация любого знака через систему его координат, то есть через контекст, как семантический, ситуационный, так и знаково-синтаксический;
Интерпретация каждой языковой формы как оператора симметрии.

О первых результатах, как и самом наличии такого философского языка, было доложено на 25-х Циолковских чтениях в Калуге. Принципы, положенные в основу языка, способствовали его превращению в средство междисциплинарного общения и эффективное орудие изобретательской деятельности такого масштаба, что эмпирические методы разработанной Г.С. Альтшуллером (писателем-фантастом и заслуженным изобретателем РСФСР) и общеизвестной ныне Теории Решения Изобретательских Задач обнаруживаются уже на самых простейших иерархических уровнях диала.

“Чем совершеннее порядок, тем спокойнее и увереннее чувствует себя человек. Он делает умозрительные построения, основываясь на порядке, который продиктован ему потребностями его психики — это творческий процесс. Творчество есть акт упорядочения,” – сказал Ле Корбюзье.

Диал открывает и возможности широкого обмена идей, “перевода” оригинальных идей из одной области знания и практики в иные, часто крайне удаленные. Точно так же, каждый отдельный человек может с его помощью использовать любую появившуюся у него мысль в самом неожиданном ракурсе.

Музыкальность языка и интерпретация его операторов в качестве аккордов позволила не просто проговаривать сложные математические формулы, как стихотворные тексты, но еще и слышать их, подобно мелодии. Первые опыты по мелодическому представлению языка поставил талантливый рок-музыкант, также выпускник МИФИ по специальности “Физика твердого тела”, Алексей Глушков, затем директор одной из московских школ.

Известный игрок клуба Знатоков “Что? Где? Когда?” Нурали Латыпов, прочитав ряд наших ранних работ и уделив несколько страниц своей книги диалу, как-то вспомнил еще одну давнюю попытку создания музыкального всеобщего языка: “В 1817 м году француз Жан Франсуа Сюдр придумал свой вариант международного языка — сольресоль. Он предложил составлять слова по определённым правилам из семи музыкальных нот (то ли был большим любителем музыки, то ли подумал, что названия нот уж точно знакомы всем народам мира). В этом случае он, кстати, был неправ. Например, восточная музыка строится не на семи, а на пяти основных нотах. А почти через век после творения Сюдра Арнольд Шёнберг выстроил додекафоническую — двенадцатитоновую — систему композиции, где все 12 нот, отчётливо различимых нормальным слухом в пределах одной октавы (двукратного изменения частоты колебаний), равноправны. Строго говоря, человеческий слух различает в октаве 24 частоты, но сочетания частот, отличающихся столь мало, заведомо неблагозвучны, а потому для музыки нужно использовать звуки, отстоящие друг от друга вдвое дальше различимого минимума. Можете для тренировки сами попытаться придумать такие правила и даже написать что-нибудь на “музыкальном” языке. Сюдр, несмотря на множество похвальных отзывов из разных академий и даже премию лондонской всемирной выставки 1851 го года, так и не добился, чтобы на сольресоле хоть кто-то заговорил в повседневной жизни”.

В этой связи вспоминается еще и такой казус. В 1811 году композитор Буальдье, бывший дирижером и композитором французского оперного театра при дворе Александра Первого, отъезжал из Санкт-Петербурга на родину, во Францию. Свои рукописи он вез в трех сундуках, помеченных названиями трех нот — “Си”, “Ми” и “Соль”. Бдительные таможенники приняли эти наименования за некий подозрительный шифр, который расшифровали как “си милль сольда”, что в переводе означало “шесть тысяч солдат”. Это было понято, как передача сведений о русской армии Наполеону. Композитор был арестован. Освободило его только вмешательство очень высоких лиц.

В развитие диала высокие инстанции не вмешивались, отдельное “спасибо” им за этот “недосуг”, хотя на Циолковских чтениях, выслушав доклад о языке, сидящий в президиуме академик А.Д. Урсул “похвалил”: “Это, по-настоящему, безумная идея!” Ещё Нильс Бор как-то сказал молодому физику по поводу выдвинутой тем идеи: “Это безумная идея. Вопрос в том, достаточно ли она безумна, чтобы быть верной”. Ученые шутят: “Любая идея, говорят они переживает четыре этапа: Что за бред? В этом что-то есть… Ну кто же этого не знает! Кому нужна эта древняя глупость?”

Есть у физиков и такой анекдот об авторитетах: “Лорд Кельвин знал, с каким трудом даже признанные ученые усваивают новые идеи, и не обижался на это. Когда признанный специалист по магнитным компасам, королевский астроном Эри осмотрел компас, изобретенный Кельвином, он мрачно изрек: “Не будет работать”. Кельвин добродушно заметил: “Это слишком серьезные слова, чтобы их можно было считать мнением королевского астронома”.

После Циолковских чтений уже в 1990-х годах диал получил развитие в самых неожиданных направлениях, от новейших алгебраических исчислений , формальных языков автоматизированного перевода и физических теорий информационного квантового пространства-времени, "частицах" порядка и хаоса до математических методов продуцирования изобретений, эффективных систем самогипноза и воздействия на людей – вплоть до протолингвистики.

Согласно одной из гипотез ещё в середине 4-го тыс. до н.э. еще существовал всеобщий индоевропейский праязык. Ряд причин, на которых мы не станем останавливаться, привели к нарушению праиндоевропейской языковой общности и к широкому многообразию языковой семьи индоевропейцев, но общие корни сохранились.

Одним из древнейших дошедших к нам языков является протоиранский язык Авесты, датируемый серединой второго тысячелетия до новой эры. Язык, на котором говорил Заратустра, известен только по Гатам и ряду других текстов. Такая лингвистическая изолированность увеличивает трудности толкования гимнов, поскольку они полны слов, не встречающихся больше нигде. И здесь на помощь снова мог бы прийти диал. Если бы у его создателей оказалась транскрипция этих текстов, мы сумели бы дать толкование темных и спорных терминов на основе ритмо-фонемического анализа.

Конечно, фонема в любом языке никогда не существует в каком-то одном устоявшемся варианте. Она представлена целым рядом реально произносимых звуковых инвариантов и обладает множеством акустическо-артикуляторных характеристик. Редкий фонетист может всегда уловить разницу между типами произношения фонемы. Однако там, где речь идет о праязыке, между инвариантами обнаруживают гораздо больше разницы, чем сходства. Звуковые изменения имеют закономерный характер. Диал основан на таких закономерностях, его построения во многом очищены от случайных.

Нам очень близок и понятен подход В.Н. Топорова и М.М. Маковского, которые следовали идее множественной этимологии, т.е. допускали “одновременное существование нескольких семасиологических связей в истории того или иного значения... Топоров В.Н. рассматривает отдельные этимологические решения, как различные степени приближения к матрице решений.”

Мы считаем, что смыслы внутренних структур – морфем слова неединственны. Диал как раз и показывает, что не надо искать какой-то один единственный смысл. Весь спектр полученных смыслов еще более ценен, чем выбранное раз и навсегда значение. Обычно, именно это становится камнем преткновения при переводе (здесь, кстати, на помощь исследователю приходит история и смежные науки).
Диал имеет столь глубокие корни в естественных языках, что его изучение, как показала практика, дается легко в любом возрасте. Это язык не только (и не столько!) письменный, но и звуковой, на нем написаны стихи и поются песни. Дети, для которых диал станет родным, еще не появились на свет, но не вызывает сомнений, что такие дети станут гениями, в самом буквальном смысле этого слова. Вопрос, по сути, лишь в том, нужны ли истинные гении в нынешнем мире господства посредственностей.

Диал не похож на другие языки с неизменным словарным, интонационным и фонемным запасом: слова, предложения, интонации речи и даже фонемы в диале образуются говорящим согласно правилам грамматики диала. Неким постоянством отличается лишь так называемый базисный (опорный) словарь диала, состоящий всего лишь из нескольких тысяч слов и служащий средством установления общего контекста разговора, хотя можно пользоваться и еще более примитивным словарем. А главное, диал не требует запоминания этих слов, бесконечной зубрежки, типа той, благодаря которой в наших школах отбивают всякое желание учиться любому иностранному языку. В диале, зная базовые принципы, можно запросто “сконструировать” любое слово и термин.

Из математики в диал, как уже было сказано, пришло правило произвольности обозначений: если необходимо, любое слово, фонема и пр. могут обозначать что угодно. Однако, так же, как и в математике, если первое обозначение сделано, все его производные, полученные по правилам грамматики приобретают смысл (интерпретируются) согласно правилам смыслообразования, являющимся частью грамматики языка (так в математике, скажем, если переменная Х – любое число, то Х*Х это именно квадрат этого числа, а не что-то иное).

Основной и единственный принцип грамматики диала это принцип симметрии: переходы (трансформации) симметрии реального мира отображаются в этом языке соответствующими переходами (трансформациями) интонаций, фонем, слогов, слов, словосочетаний, предложений и их групп (стихов).

Обобщенно, симметрией здесь называется наличие любой связи, трансформации, соотношения между объектами, процессами, отношениями. Существенное значение имеет двойственность понятия преобразования симметрии, как того, что с одной стороны преобразовывает – изменяет, а с другой стороны оставляет неизменным – сохраняет.

Наличие такой связи, перехода или трансформации всегда означает некое сходство объектов (как раз сохранение чего-то общего между ними): например, известный всем со школы закон сохранения энергии есть классический вид симметрии в физике, так как именно превращения форм энергии (кинетической в потенциальную и т.п.) подчеркивают наличие чего-то общего, сохраняющегося. Станислав Ежи Лец как-то пошутил:
“И рассвет отбрасывает тень!” – съязвил закат.
“Да, но в другую сторону”, – пояснил рассвет.

А вот пример симметрии совсем из другой оперы: лица людей сильно отличаются друг от друга, однако есть в них и нечто постоянное, сохраняющееся при переходе от одного лица к другому – то, что все это лица человека, а не, скажем, рыбьи морды. Если такая связь существует, то мы получаем возможность называть симметричные друг другу объекты просто различными формами (представлениями, видами, фазами, проекциями, ипостасями и пр.) чего-то одного, скажем, стул и стол можно назвать разными видами подставок (смотря под что подставлено), а пространство и время объединяется в нечто с новым именем “пространство-время”.

При отображении таких переходов симметрии в диале, например, если нечто, обозначаемое через фонему “О” возникло из своего небытия “о”, то такую симметрию в диале проще всего отобразить как “оО”(второй звук ударный или более громкий), хотя, вообще говоря, способов отображения того же самого в диале бесконечно много.

Тем, кто дал себе труд вникнуть в смысл предыдущей статьи, где мы говорили об универсалиях, должно быть уже почти очевидно, что такие симметрии, во-первых, универсальны, а во-вторых, образуют вполне определенную иерархию сочетаний звуков (интонации, фонемы, слоги, слова и пр.) – иерархию, которая, в силу своей универсальности как раз и является идеальным средством отображения реальной иерархии симметрий (универсалий) природы – объектов описываемых языком. Иерархия грамматических форм языка отображает, таким образом, иерархию смыслов, иерархию значений, вплоть до смысла целых предложений и текстов (стихов).
Поскольку такая иерархия, по сути, является математической теорией описываемого, диал всегда представляет собой вполне конкретную теорию предмета описания, которая, как и любая другая теория, может быть верной или лишь приближенной, в зависимости от уровня понимания нами описываемого и аккуратности применения аппарата нашего языка. В силу универсальности подхода, однако, сама структура описания предмета на диале с самого начала указывает на принципиально важные, фундаментальные закономерности и парадоксы, лежащие в основе предмета описания, открывает пути к неожиданным связям и аналогиям.

Литература:

Куликов В.В. Новые физические принципы движения в пространстве // Материалы XXV-x Научных чтений К.Э. Циолковского. Секция N6. Философские проблемы освоения Космоса. -Калуга: ФК СССР., 1990.
Куликов В.В. Узник бессмертия, – М.: CИНТЕГ, 1998. -148 с.
Куликов В.В., Елкин С.В., Гаврилов Д.А. Универсальный язык ДИАЛ как средство научного общения и производства открытий// Материалы 25-х Циолковских чтений. Секция N6. Философские проблемы освоения Космоса. Калуга: ФК СССР. 12 сентября 1990.
Альтшуллер Г. С. Найти идею. Новосибирск: Наука, сиб. отд., 1986; Альтов Г.С. И тут появился изобретатель, — М.: Детская литература, 1984. — 128 с.; Альтшуллер Г.С. Алгоритм изобретения, — М.: Московский рабочий, 1973.; Альтшуллер Г.С. Творчество как точная наука, — М.: Советское радио, 1979.
Куликов В.В., Гаврилов Д.А., Елкин С.В. Универсальный искусственный язык – “hOOM-Диал” (методические указания), М., 1994, – 113 с.; Елкин С.В., Гаврилов Д.А., Универсальный искусственный язык Диал как интерфейс // Материалы Конгресса “Общественное развитие и общественная информация”, секция: Информатизация постперестроичного общественного развития, – М.: МАИ, 20-23 ноября 1996, СС. 51-53.
Латыпов Н. Минута на размышление. Основы интеллектуального тренинга. – Спб.: Питер, 2005. СС. 225-231.
Елкин С.В. К вопросу об информационной физике, – М.: ПАИМС, МИФИ, 1997, – 78 с.
Куликов В.В. Квантовое Поле сознаний в Информонном суперпространстве и проблема эксперимента // Материалы Конгресса “Общественное развитие и общественная информация”, секция: Информация, системы, фундаментальные науки, -М.: МИФИ, МАИ, 1997. СС. 44-45; Куликов В.В., Новые физические принципы движения в пространстве и контакты с ВЦ... там же СС. 55-58; Куликов В.В., Петли во Времени и Информонное суперпространство... там же СС. 49-51.
Елкин С.В., Гаврилов Д.А., Информоны и энтропоны. Предполагаемые свойства/ в кн. Куликов В.В., Узник бессмертия, -М.: CИНТЕГ, 1998.
Гаврилов Д.А., Елкин С.В. Язык диал как средство реконструкции протоязыка// VI Международный форум по информатизации, Материалы IV Конгресса “Общественное развитие и общественная информация”, секция: Информация, системы, фундаментальные науки, —М.: МГИФИ, МАИ, 1997. СС. 83-86.
Маковский М.М.. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках, -М.: Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС, 1996, -415 с.