Ю.А. Фомин. Неизвестное интервью. К десятилетней годовщине памяти учёного, мыслителя и человека
Только сейчас, готовя текст к публикации, обнаружил, что эта запись сделана ровно двадцать лет назад, в декабре 1991 года. Помнится, мы с А.Б. Петуховым долго тогда сидели у Юрия Александровича дома на Люсиновской улице – старенький такой, ещё довоенной постройки домик – и беседовали, беседовали… порою даже спорили. Цель визита была вполне формальной, поскольку польские коллеги из журнала «UFO. Magazyn ufologiczny» попросили меня как их российского корреспондента взять интервью у старейшего советского исследователя аномальных явлений. Частично опубликованное в переводе на польский язык, отечественным читателям оно так и осталось неизвестно. Впрочем, наша беседа была куда более обстоятельна и объёмна, чем опубликованная её часть. Несколько отличается и авторская версия некоторых «аномальных» событий второй половины 1950-х – начала 1960-х годов, уже озвученных и описанных известными исследователями.
В память о незаурядном человеке и ярком мыслителе, многолетнем сотруднике Ассоциации «Экология Непознанного» мы решили опубликовать по возможности полную расшифровку записи той беседы.
Сегодня многие идеи, высказанные Юрием Александровичем два десятилетия назад, уже не кажутся чем-то новым. Но его исследовательские подходы – а отчасти и выводы – по-прежнему представляются весьма актуальными. Это касается, скажем, тех же экологических проблем. А ещё очень грустно, что по прошествии двух десятилетий сегодня проблема ответственности исследователей за свои слова стоит куда более остром, чем четверть века назад. Думал ли я, что мне порою неловко будет признаваться в том, что всерьёз интересуюсь столь «странной» областью, как изучение АЯ? Сегодня подобное случается...
Именно поэтому для нас не потеряли значения мысли, высказанные одним из мэтров отечественной аномалистики Юрием Александровичем ФОМИНЫМ (1923–2001). К ним стоит прислушаться!
Станислав Ермаков
Ю.А. Фомин. Впервые с проблемой НЛО я столкнулся примерно в 1956 году. И столкнулся вот при каких обстоятельствах. Тогда мне приходилось читать лекции общества «Знание» на самых различных предприятиях Москвы, особенно на «почтовых ящиках». И по вполне понятной причине у меня был интерес к иностранной литературе, так как известно, что тогда печаталось у нас… И вот в 1956 г. я стал получать информацию о «летающих тарелках». Первая наиболее упорядоченная среди множества всяких сообщений статья появилась в 1957 г.: я получил журнал «Горизонты техники». Там она и была напечатана…
В то время я читал лекции о космосе, о спутниках (тогда о них только начинался разговор), о жизни во Вселенной. Читал я лекции, в основном, на «почтовых ящиках», например, в СКБ Илюшина и других. Поскольку организация, к которой я относился, была в Ленинградском районе г. Москвы, то, в основном, на весь комплекс КБ Микояна, Яковлева мне тоже приходилось читать. Там, где я читал лекции про жизнь во Вселенной, я постепенно, в виде приложения, стал рассказывать и о «летающих тарелках». Я никак их не комментировал, просто говорил, что есть и такое… и кратко рассказывал историю НЛО. Это тогда взбудоражило всю Москву, и меня стали просить читать этот материал в других организациях – в КБ Микулина, в министерстве авиационной промышленности.
В то время я познакомился с Ф.Ю. Зигелем (тогда мы работали в одном институте, где он был председателем общества «Знание» и тоже читал лекции). Он несколько раз бывал у меня на лекциях. В лекциях, связанных с темой жизни во Вселенной, я рассказывал об искусственных спутниках Марса и, в частности, упоминал высказывания Герда (учёный, работавший в 1920-х годах). На основании расчёта орбит Фобоса и Деймоса он пришёл к выводу, что эти спутники искусственного происхождения. Несколько позже его поддержал И.С. Шкловский, сказав, что такие расчёты имеют свои основания. На этих лекциях и присутствовал Ф.Ю. Зигель, ещё не веривший в НЛО.
В Москве я, наверное, прочитал около полутора сотен лекций в самых различных организациях. Кое-где эти лекции записывали на плёнку, а потом распечатывали. Копии ходили по Москве, их распространение приняло массовый характер.
Незадолго перед наступлением нового, 1961, года ко мне обратилась «Комсомольская правда». Меня пригласили в редакцию и попросили написать статью о «летающих тарелках». Я такую статью написал, и она должна была выйти… На следующий день после того, как статья была отвезена в редакцию, газета вышла, но без этой статьи и с фотографией искусственного НЛО, демонстрирующей, что они такое есть. Я позвонил в «Комсомолку» и спросил, почему так получилось. Мне ответили, что, к сожалению, статью в последний момент кто-то «зарубил». Мне не сказали, кто именно, но, по всей вероятности, какая-то высокая инстанция.
А уже 6 января 1961 г. вышла газета «Правда» со знаменитой статьей, направленной против меня. Она была подписана академиком Л.А. Арцимовичем, и там меня… Хотя нигде не упоминалась моя фамилия, но это было, безусловно, обо мне, так как речь шла о лекциях, читавшихся в Москве. Как только вышла статья в «Правде», сразу начались гонения. Быстро отреагировали!
Первым отреагировал, конечно, наш институт (Институт пищевой промышленности). Здесь произошла очень интересная история.
Меня вызвали к ректору института, у него сидели проректор, секретарь парторганизации, декан, и стали меня «прорабатывать»… Их интересовал один вопрос: говорил ли я о «летающих тарелках» во время лекций со студентами в институте? Я сказал, что нет. Хотя, честно говоря, я говорил иногда об этом. Здесь меня студенты не подвели: никто из них не сознался, что я что-то рассказывал… В то же самое время, примерно в конце 1960 г., я издавал в институте стенную газету, которая выходила раз в неделю. Это была большая газета, куда я собирал массу интересных материалов. И всегда, когда газета выходила, у неё собиралась толпа. Там тоже были статьи о «летающих тарелках».
Первое мытарство: решили устроить моё обсуждение в райкоме партии. Я беспартийный, но в райком я, конечно, пришёл. Планировали так: в райкоме я должен прочитать эту лекцию, а потом будет её обсуждение. На это обсуждение пригласили очень много профессуры из разных институтов с установкой: «Есть товарищ, которого надо “разгромить”». Но всё получилось наоборот: я прочитал лекцию, секретарь райкома (фамилию его я сейчас не помню) сказал: «Я хочу, чтобы товарищи высказались по поводу этой лекции». И тут произошло совершенно неожиданное. Люди стали выступать в мою пользу. Говорили, что всё это очень интересно, что всё это действительно так, всё обосновано и т. д. Секретарь райкома сделал последнюю попытку вернуть обсуждение в нужное ему русло: «Товарищи! Вы не понимаете… Вот есть статья в “Правде”, которая …» и т. д. Ему возразили: «При чём тут статья в “Правде”? Мы говорим не о статье в “Правде”, а том, что слышали!» Кончилось всё грандиозным скандалом. Собрание пришлось срочно сворачивать: «Всё понятно, всё понятно. Решение мы принимать не будем». На этом всё было закончено…
Потом меня вызвали в городское общество «Знание». И там поставили вопрос прямо: или я отказываюсь от того, что говорил, признаю, что всё не так, или меня исключают. Я отвечал, что не могу отказаться, потому что говорил то, что думаю, и говорить, что сказанное мной – клевета, я просто не имею оснований. Здесь же, в Политехническом музее, общее собрание городского общества «Знание» исключило меня из членов общества как не оправдавшего доверия…
Затем меня вызвали в ЦК партии, там «прорабатывали»… Но там выясняли больше другое – хотели узнать, распространял ли я листовки, вернее, ксероксы моих лекций, которые они собрали. Они мне поверили, что к этим ксероксам я не имею никакого отношения. Когда я ознакомился с содержанием этих «лекций», то сказал, что такого я вообще не говорил и они для меня новость. После этого меня вызвали вместе с представителем общества «Знание» в МК партии к товарищу Косульникову. Опять был разговор о том, что я должен признать, что всё это «чепуха» и т. д. Когда я отказался, то представитель общества «Знание», который меня сопровождал, написал большую статью в «Вечернюю Москву» в которой меня обвиняли, что «в то время как советский народ имеет такие достижения в Космосе» я пытался принизить наши космические достижения, излагал буржуазные версии и т. д. На этом всё и закончилось.
Были у меня и крупные неприятности на работе. Дело в том, что перед всеми этими событиями я проходил в своём институте по конкурсу на должность со сроком на пять лет, как обычно это делается. У меня была блестящая характеристика и я «единогласно» прошёл по конкурсу за месяц до всех этих событий. После того как я прошёл по конкурсу, я решил перейти на работу в другой институт и подал заявление об уходе. Тогда мне ректор сказал, что из института он меня может только уволить как не оправдавшего доверия. Тогда я сказал: «Месяц назад был конкурс, по которому я прошел с блестящими характеристиками. Как вы после этого будете меня увольнять?» и т. д. Потом меня стали уговаривать, чтобы я остался в институте. Это было связано с тем, что после моего ухода оголялся большой участок работы, а заменить меня было некем. Но я сказал, что всё равно уйду, так как мы не сошлись с заведующим кафедрой. Тогда мне ответили, что меня всё равно уволят по статье. И 20 января был издан приказ о моем увольнении, как не оправдавшего доверие. Я трудовую книжку не взял, поскольку суд такие вопросы не разбирает, и пошёл в министерство высшего образования. Целый месяц ходил я по министерству. В конце концов там ничего не смогли сделать: поскольку никаких юридических оснований для моего увольнения не было, был издано решение аннулировать приказ ректора. Когда я пришёл к ректору, тот сказал: «Ну оставайся, всё будет хорошо…». Я сказал: «Нет!».
Ректор: «А что мне теперь делать?»
«Платите за два месяца за вынужденный прогул и увольняйте по собственному желанию завтрашним числом».
Так и было сделано. Меня уволили по собственному желанию и выплатили деньги за два месяца вынужденного прогула.
К этому времени я собрал определённый материал о фактах наблюдения НЛО. Первое сообщение, которое мне к тому времени удалось получить – это были показания Софьи Борисовны Браник, геолога. Она с группой геологов наблюдала НЛО в районе Шантарских островов [архипелаг в Охотском море у входа в Удскую губу, ныне территория России. – Ред.]. Это, по сути дела, было первое сообщение, а после этого у меня в тетрадке появились записи множества случаев того времени. Когда я читал лекции, ко мне часто подходили люди и говорили: «А вы знаете, что я видел…». И всё это записывались. У меня накопился довольно богатый материал.
Уже в 1961 г., когда прошло несколько лет с момента начала накопления материала, я бился как рыба об лёд и не мог найти объяснения всему этому. У меня был доступ к иностранной литературе, и я убедился, что фактов очень много, но качественного скачка нет. Количество сообщений всё увеличивалось, но скачка не было. У Комиссии Кондона (США) было 1 500 достоверных случаев наблюдения, у кого-то ещё десять тысяч. То есть имеется громадное количество достоверных случаев, которые не вызывают сомнения и которые никак не объясняются… Уже прошло тринадцать лет (события, которые я описываю, проходили в 1960 г., а проблема-то была известна с 1947 г.), но никто ничего не смог сделать. Были, правда, в то время попытки Э. Мишеля и других уфологов решить проблему, но они были довольно бледными и ничего не объясняли. Речь шла только об описаниях. И вот тогда я почувствовал, вспомнив как меня «били», что я практически не мог ничего противопоставить своим оппонентам, кроме фактов, пусть достоверных, но это были только факты... И вот тогда я серьёзно задумался… Если учесть, что после январских событий 1961 г. (моё «избиение» длилось около трёх месяцев) я не мог серьёзно заниматься этим, опрашивать людей, собирать и давать информацию, не мог выступать с лекциями... Единственное, что мне оставалось – работать самому. Когда страсти вокруг меня улеглись, я решил попытаться найти пути решения проблемы НЛО. У меня наладилась переписка с некоторыми иностранцами, в частности, с Рене Фуэре и журналом «Phénomènes Spatiaux» . Мы долго переписывались с Фуэре, а потом он обратился ко мне за разрешением опубликовать эти письма. Дело в том, что в своих письмах я излагал ему теоретические концепции относительно НЛО и т. д. В них же первые была высказана гипотеза о многомерности и её связи с НЛО. Было это в марте 1970 г., а через несколько месяцев вышла моя статья «Нет, мы не одиноки» («Hi, ми не самотнi») в журнале «Днiпро» за май месяц на украинском языке. Я её издал с помощью писателя Олеся Бердника. Фактически в это время я начал работать, если так можно сказать, по существу этого явления и по его физике.
Осенью 1967 г. мне домой позвонил Ф.Ю. Зигель и сказал, что вовремя не понял мои идеи и что теперь сам убедился в реальности феномена НЛО. Он предложил мне принять участие в новой компании. Когда мы встретились с Зигелем, я высказал ему такую мысль, что то, чем он занимается, это, практически, пройденный этап, так как будет ещё 10, 20, 100, 1 000 случаев... ну и что? Надо искать теоретическое обоснование. И я ему немного рассказал о том, чем занимался, но Зигель тогда всё это отбросил, так как был уверен в своей правоте. Он попросил меня читать лекции, и я несколько лекций прочитал, хотя особенно ими не увлекался – читать было не о чем, ничего нового сказать я не мог, а пересказывать случаи мне было неинтересно. Для того чтобы выступать с обсуждением физики этого процесса, у меня было очень мало материала, хотя кое-что и было опубликовано в «Phénomènes Spatiaux» [номер от 23 марта 1970 г. – Ред.], но этого было очень мало. То, чем занималась группа Зигеля, для меня было пройденным этапом.
Фомин Юрий Александрович
Где-то в середине 1970-х гг. у меня сформировалась концепция относительно НЛО, а в 1988 г. я уже проводил по этому вопросу госбюджетную тему с закамуфлированным названием «Мировоззренческие концепции эволюционных процессов». Там рассматривались вопросы многомерности, внеклеточных информационных структур, детерминистические проблемы и т. д. Это была первая серьёзная работа подобного рода. В январе 1989 г. она была депонирована в ВИНИТИ и, таким образом, получила гражданство. Тогда же я получил предложение от нескольких издательств, чтобы эту работу напечатать. Но что-то затянулось и вот сейчас должна выйти моя книжка «Реальность невероятного», которая немного устарела, так как прошло много лет. Она была мною передана в издательство в 1989 г., а выйдет в конце 1991 или в начале 1992 года(Книга вышла в издательстве «Интербук» (Москва) в 1991 году.). Для ускорения этого процесса я выпустил вторую – «Анатомия чудес» (М.: Прометей, 1990), содержавшую более популярное изложение материала.
А.П.: Не приходилось ли Вам в 1980– 1982 гг. встречаться с ленинградской группой по изучению АЯ во главе с В. Вилинбаховым?
Ю.Ф.: Нет. С ленинградцами я встречался в 1967–1968 гг. – с Ю. Райтаровским. С А.И. Мордвиным-Щодро я познакомился значительно позже – в Москве, на конференции по АЯ в 1984 году. С ним мы хорошо познакомились на совещании в Петрозаводске в 1987 г., потом мы с ним встречались в Таллинне.
А.П.: Когда Вы читали лекции об НЛО в 1957–60 гг., то их тематика, связанная с необычными явлениями, наверное, воспринималась с недоверием. До сих пор встречаются люди, считающие НЛО чушью. Как люди относились к такой информации в те времена?
Ю.Ф.: Когда я просто читал лекцию «О жизни во Вселенной», то я делал это достаточно обоснованно, и люди слушали с большим интересом. Когда в лекциях появлялись «летающие тарелки», я о них говорил очень осторожно. Просто рассказывал о неких реальных событиях, происходивших где-то, и о реакции, которая была в момент наблюдения. Поэтому люди воспринимали это нормально. Если считать, что около 90 % лекций я читал интеллигентной аудитории (на «почтовых ящиках» и других подобных предприятиях), то они вызывали большой интерес. Бывало, правда, когда мне поручали шефские лекции, проходившие в обеденные перерывы на заводах – то была чистая формальность, там никто ничем не интересуется. В какой-то степени я приспосабливался к аудитории, знал, что и перед кем читать.
У меня был потрясающе курьёзный случай. Это происходило в 1957 или 1958 году. Дело в том, что я ещё читал лекции по ракетной технике, то есть использовал практически всё, что писалось по этому вопросу в зарубежных журналах, в которых до мельчайших подробностей всё излагали. Допуска к секретной информации у меня не было. Неожиданно мне позвонили из общества «Знание». Звонок из общества «Знание» содержал просьбу прочитать лекцию о советской военной технике военным.
За мной приезжает чёрная «Волга». У меня с собой были слайды и мне обещали проектор. На чёрной «Волге» мы приехали в ДК им. Жуковского. Итак, «Волга» подъезжает к ДК. У двери стоят два автоматчика и проверяют у всех допуски и приглашения. У меня нет ни допуска, ни приглашения. Но как лектора меня пропустили. А часовые продолжали проверять пропуска у других посетителей. Меня провели в большой зал, который был заполнен офицерами не ниже майора, были там и полковники, и генералы. Я ещё раз напомнил, что мне нужно показать слайды. Но у механика не было допуска, а значит, показывать слайды он не мог. Поэтому слайды попросили показывать какого-то майора, у которого был допуск. Лекцию я читал три часа с перерывом. Перед лекцией выступил какой-то генерал и сказал: «Лекция очень секретная, какие-либо записи запрещены и всё, о чём тут услышат – не разглашать!».
Вы представляете ситуацию? Я читаю лекцию по советской ракетной технике, – по опубликованным зарубежным данным. Лектор – то есть я – единственный человек во всем зале, который не имеет допуска… Майор демонстрирует слайды, никто ничего не записывает, потому что всё «совершенно секретно». Потом масса вопросов. Наконец меня благодарят за прекрасно прочитанную лекцию, отдают слайды и сажают в чёрную «Волгу», на которой увозят обратно. Вот такой юмористический случай. Честно говоря, мне тогда было и смешно, и грустно. Я рассказывал правду, и, конечно, в лекции секретной информации не было. По крайней мере, все наши космодромы, все станции слежения были известны и описывались в зарубежной печати с высокой степенью достоверности. У меня, правда, были и некоторые проколы, я был не совсем точен. Я не мог знать, например, того, что первые наши ракеты имели рядное расположение двигателей, поскольку в зарубежной прессе этого не было. Но я об этом и не говорил. Но такие вещи, как вес ракет и их размеры, приводились достаточно точно. У меня даже была фотография с изображением гостиницы «Москва» и на фоне её наши ракеты – можно было представить их размеры.
Ещё вот что интересно. Я приезжал читать лекции на «почтовые ящики», а допуска у меня не было. Поэтому пропуск мне не выписывали и всегда пропускали с сопровождающим. Я побывал у танкостроителей, у авиационщиков – везде побывал.
С.Е. Вернёмся к уфологии. Что Вы скажете о нахлынувшем на нас «УФО-буме»? Почему столь низок уровень материалов, публикуемых не только в обычных периодических, но и в специализированных изданиях?
Ю.Ф. Мне кажется, что это – реакция на отмену цензуры об аномальных явлениях и НЛО. Посмотрите, сколько появилось новых «уфологических» изданий. Их так много, что за всеми невозможно уследить. Они уже начинают воровать информацию друг у друга.
С.Е. В большом количестве разных изданий есть свой резон. Когда цензура накладывала на всё свою руку, когда нельзя было донести информацию до людей, всё было иначе.
Ю.Ф. Поверьте, не вспомню ни одной конференции на тему НЛО – а я участвовал во многих из них, – после которой в памяти осталось хотя бы двадцать (не говорю уже о тридцати) процентов выступлений. Но есть и ещё одно. В то время, когда за демонстрацию интереса к тематике НЛО людей преследовали, чтобы подняться на трибуну, требовалось мужество. Теперь это не нужно. И люди не чувствуют такой ответственности за свои слова, как прежде. Теперь люди говорят и пишут всё, что только взбредает им в головы… Сейчас стало модно выдвигать гипотезы о многомерности пространства, а также о параллельных мирах или таинственном «информационном поле Земли»… Но всё это без каких бы то ни было доказательств! Чистая спекуляция!
С.Е. В таком случае, каким способом вы предлагаете «разобраться» с проблемой НЛО? Какие видите пути её решения?
Ю.Ф. Прежде всего, скажу, что нельзя рассматривать вопрос о существовании НЛО в отрыве от других аномальных явлений. Это как если бы мы рассуждали об автомобильных двигателях, но ни слова не сказали бы об автомобилях.
С.Е. Почему, по Вашему мнению, уфология так и не сформировалась как наука?
Ю.Ф. В некоторой степени всё очень просто. Как можно, например, классифицировать НЛО по внешнему виду – а было множество попыток такой классификации, – если мы не имеем научных оснований для такой классификации и, что более важно, не знаем, что такое НЛО? Затем следует допустить, что часть НЛО нематериальны в том смысле, который мы обычно вкладываем в это слово. В подобных исследованиях, однако, мало верить во что-либо, а следует опираться на цифры и объективные факты.
С.Е.: Считаете ли Вы, что нет смысла проводить приборные исследования мест посадок НЛО? Или в этом есть смысл с точки зрения документального подтверждения подобных фактов?
Ю.Ф.: Смысл, конечно, есть, но есть и другое существенное обстоятельство. Всё это исследования «методом тыка». Можно «попасть» и получить ценную информацию, но вероятность получения такой информации очень низка. То есть вы будете проверять всё, что вообще никакого отношения к явлению не имеет. Для того чтобы проводить исследования, нужно иметь какую-то программу. А для разработки программы нужно представлять, с чем вы имеете дело, что вы ищете. Поэтому на восемьдесят процентов весь этот сбор материалов является бесполезной тратой времени. Возьмите даже такую вещь – классификация НЛО. Если вы имеете дело с разнородными явлениями, как можно создать какую-то единую классификацию? Можно фонарь и Луну отнести к одной категории – круглое и светится, хотя между ними нет ничего общего. И не может быть ничего общего.
И вот ещё на что, как мне кажется, надо обратить внимание. Все наши исследования (я говорю не только об НЛО, а, например, о программе SETI) очень антропоцентричны. Мы исходим из постулата: мы есть, значит, есть кто-то, похожий на нас. Но мы совершенно не учитываем то, что эволюционный путь, который мы прошли, ничтожно короток. Эволюция идёт дальше, и она может пойти различными путями. И если где-то есть жизнь во Вселенной (а она, безусловно, есть), она может принять самые неожиданные формы, может во многом нас обогнать и во многом до нас не дойти. Если она до нашего уровня развития не дошла, то и контактов с ней может не быть, так как «они» не могут к нам прилететь. Но, с другой стороны, может быть, всё же такие контакты есть…
Меня сейчас очень интересует проблема снежного человека. Это очень похоже на существование соседних взаимопроникающих миров. Почему? Снежный человек – явление довольно редкое. Однако любая популяция для своего развития должна иметь определённую численность. Не могут существовать отдельные особи продолжительное время! Численность таких крупных животных, как снежный человек, во многих районах мира было бы довольно легко обнаружить при нынешних глобальных средствах наблюдения, позволяющих считывать номер машины со спутниковой орбиты. Не заметить существование крупных популяций совершенно нереально. А раз снежный человек действительно существует, значит, это какой-то наш сосед, появляющийся в нашем мире. Это только гипотеза и пока она ничем не подтверждается, так как снежным человеком я специально не занимался и информации о нём у меня немного.
Но я считаю, что это всё же не главное. Сбор материалов можно проводить, хотя это второстепенное занятие. Главное, конечно, – это мировоззренческие концепции, разработкой которых я сейчас и занимаюсь. Надо посмотреть на мир немного другими глазами. А все антропоцентрические взгляды приводят к ненужным затратам времени. Возьмите, к примеру, проблему SETI. В принципе, программа что-то дала, но сама по себе она убыточна. На неё затрачены крупные суммы, однако за 25 лет [программа SETI начала действовать в 1960 г. – Ред.] её существования практически ничего не получено. Далее. Есть некоторое тяготение к таким проблемам, как палеоконтакт… Мы идём, скажу прямо, не по тому пути, по которому нужно. Тут есть ещё один момент, который я всегда подчеркиваю, поскольку считаю, что непонимание эволюционных процессов (а всё связано с их пониманием) приводит к одному очень страшному результату. Все наши экологические исследования говорят о том, что мы заняли в принципе неправильную позицию в области экологии. Чего мы добиваемся? Мы хотим приспособить окружающий мир к нашим потребностям и в этом видим основную задачу экологии. Этот путь тупиковый. Рано или поздно мы создадим такие условия, которых на Земле вообще нет. Может быть, стоит иначе подходить к этому вопросу: посмотреть, как можно приспособить человека к тем условиям, в которых он живёт? Речь идёт не о конкретном человеке, а о биологическом виде в целом. Такие пути тоже есть. И они более прогрессивны, чем тот путь, по которому мы идем. Мне приходилось выступать на различных симпозиумах, и достаточно мне было сказать, что дни человека как вида по законам эволюции сочтены, сразу раздавались возмущенные «как?», «что?», «человек проживет ещё миллионы лет!»… Такой антропоцентризм очень опасен и чреват тяжёлыми последствиями.
А.П.: Когда Вы говорите о приспособлении человека к изменившимся условиям окружающей среды, то можно ли это – в достаточно грубой форме – проиллюстрировать следующим примером? Если наша промышленность до того «загадит» небо, что сброшенный с неба конденсат начнет превращать наши акватории в какую-то кислоту (условно назовем её серной или соляной), то в этом случае мы должны бороться за то, чтобы человек спокойно обитал в этой кислоте как сейчас в воде?
Ю.Ф.: Не совсем так. Дело в том, что кислота ещё полбеды. Техносфера потребляет около 25–30 % кислорода, который производит природа. Увеличение этого потребления будет наблюдаться и дальше, так как основной вид топлива – это углеводороды (бензин, нефть). Выделение кислорода с каждым годом сокращается, поскольку мы за 100 лет на 25 % сократили площади лесов за счёт их вырубки, строительства и т. д. и поскольку мы выбрасываем не менее 5 миллионов тонн нефтепродуктов в океан. Это приводит к образованию мономолекулярной плёнки, которая изолирует поверхность океана и не даёт воде, во-первых, испаряться, а во-вторых, уменьшает выход кислорода. По Москве цифры таковы: потребление кислорода автомобилями 46–50 тысяч тонн в сутки, а общее потребление кислорода – 60–80 тысяч тонн в сутки. При этом вся наша московская растительность даёт 3–4 тысячи тонн кислорода в сутки. Значит, Москва является паразитом, который собирает кислород с ближайших регионов. И когда в Москве долгое время не бывает ветра, то начинаются всякие неприятности – сердечные приступы и т. д. за счёт кислородного голодания. США стали первой страной в мире, которая потребляет кислорода больше, чем производит. Они живут только за счёт океана. Таких цифр и показателей можно привести много. Но дело не в этом даже, а в том, что сама техносфера является паразитной ветвью в развитии человечества как биологического вида. Людям не нужно всё это и их не нужно приспосабливать к таким условиям. Мы должны приходить к таким условиям, в которых сможет жить человек, когда отпадёт необходимость в потреблении углеводородного топлива и других атрибутов современной цивилизации. Конечно, в этих кислородных помоях человек уже жить не сможет. Это будет конец, которого нельзя допустить.
Однако подобного не произойдёт по другой причине. Когда мы выпускаем кислотные и прочие выбросы в атмосферу, это приводит к одновременному выбросу громадного количества мутагенов, которые действуют на вирусы, микробы и т. д. Те начинают очень быстро эволюционировать… И произойдёт вот что. До того, как обстановка станет непригодной для обитания, на человека набросятся волны всевозможных хвороб, болезней, что мы наблюдаем уже сейчас. Уже существует несколько десятков болезней, которые появились недавно. Начнётся вымирание человечества от всевозможных болячек, предотвратить появление которых будет невозможно. Бактерия даёт следующее поколение через полчаса. За год возможны мутации вируса от безобидного до смертельного для человека.
Кривые роста численности населения, которые прогнозируют демографы, не очень убедительны. По моим данным, которые, правда, требуют уточнения, 1982 г. был годом, когда кривая прироста населения впервые стала падать в мировом масштабе. Если раньше эта кривая уверенно шла вверх, то в 1980–1982 гг. начался её спад. Прирост населения идёт, но с меньшей скоростью. По всей вероятности, мы скоро достигнем какого-то максимума, а потом начнётся спад…
С.Е.: Бытует расхожее мнение, что существуют пресловутые всплески активности АЯ, и они связаны с кризисами социальными и политическими. Хотя я и не склонен придерживаться этой точки зрения, но здесь может быть два варианта объяснения. Первый – на эти АЯ начинают больше обращать внимания люди в период духовных метаний, и за счёт увеличения количества наблюдателей кажется, что и НЛО в этот период становится больше. Второй облеку в форму вопроса. Может ли, на Ваш взгляд, быть так, что нынешняя экологическая ситуация, «зашкаливающая за красную отметку», вызывает даже не техногенные, а в чистом виде аномальные явления как реакцию всей системы на этот раздражитель?
Ю.Ф.: Такие явления надо рассматривать во взаимосвязи. Допустим, так... Я упоминал о появлении мономолекулярной плёнки. Казалось бы, кислорода становится меньше, но этим дело не исчерпывается! Меняется вся схема теплообмена, а отсюда появляются смерчи, неожиданные дожди, засухи. И таких примеров можно привести десятки… Есть и ещё один показатель, о котором мы не говорили: влияние гравитационного фактора на биологические структуры. Гравитационный фактор даже при изменении в десятом знаке после запятой влияет на биологические структуры. Мы не понимаем этого, потому что современная физика ставит знак равенства между гравитационными и инерционными силами, а это неверно. Малейшее изменение гравитационного вектора влияет очень на многое. Отсюда, видимо, происходят все астрологические явления, так как они связаны с определённым гравитационными вариациями. Всевозможные гравитационные возмущения – например, взрывы на Солнце, увеличение солнечной активности – сильно влияют на человека. И даже те явления, которые связаны с деятельностью людей (образование карстовых пещер), тоже сильно влияют на человека. И здесь трудно провести границу: что влияет больше. Чем больше мы будем вмешиваться в природу на любом уровне (загрязнять океан, проводить взрывы, уничтожать озон за счет фреона), тем более комплексно будут действовать на мир все эти явления. И разобрать, где, что и в какой момент сыграет наибольшую роль, очень трудно. Изменения гравитационных факторов влияют и на землетрясения. Речь об очень чувствительном механизме, равновесие которого можно нарушить сразу. А если к этому добавить, что мир многомерен, и это всё затрагивает многомерные структуры, то проблема приобретает очень серьёзные масштабы.
Может быть, дело в том, что мы не учитываем сейчас одного очень серьёзного фактора – развития человечества как общества, как социальной структуры. По мере развития общества происходит дифференциация общества на две полярные группы: потребители и интеллектуалы. Это расслоение идёт уже сейчас, а американские исследователи подтверждают это. Раньше таких данных не публиковали, а ещё раньше за них сажали в тюрьму… Речь о том, что кривая интеллекта принимает очертания двугорбого верблюда. Будет «серая масса», которой только давай колбасу и т. п., и будет «интеллектуальная масса», которая будет понимать сложившуюся ситуацию. Поэтому лозунг о «равенстве и братстве», который мы часто вспоминаем, подводит нас к критической точке, и сейчас мы ощущаем опасность, которую представляют массы для самих себя! Все эти межнациональные конфликты и т. д., если смотреть здраво, есть абсолютная глупость. Однако какие-то сиюминутные интересы какой-то группы людей ставятся выше, чем интересы всего общества. Такая дифференциация рано или поздно выльется в страшные общественные противоречия, и я не могу предсказать, чем это кончится. Однако высокоинтеллектуальная группа, получив определённые преимущества за счёт развития интеллекта, может в какой-то степени сгладить этот процесс.
Расшифровка А.Б. Петухова